0
О грядущей зерновой катастрофе в Сибири впервые заговорили еще в марте 2017 г. Тогда же и пришло понимание необходимости принятия срочных мер. Но ничего, считают аграрии, сделано не было. По их мнению, засуетились, когда грянул зерновой кризис — было обращение об ускорении интервенций, оперативной поставки вагонов под зерно, пролонгации кредитов. Говорили о необходимости возврата льготного кредитования и устранения перекоса в ценах за тонну зерна. В итоге, считают сельхозпроизводители, осенью 2017-го они потеряли от пяти до семи миллиардов рублей, что в разы превышает объемы господдержки.
Гром среди ясного неба, именно так характеризует ситуацию с зерном председатель АРСП Анатолий Степанов. По его словам, представитель Объединенной зерновой компании (ОЗК), которая призвана помогать аграриям и в случае падения цены ниже установленной осуществлять зерновые интервенции, по поводу ситуации сказал: «Так складывается мировая конъюнктура» и что сибирскому зерну в ней места нет. В 2017 году цена за тонну зерна была установлена на уровне 10 400 рублей. Всех расходов она не покрывала, но тем не менее это был шаг вперед. В результате получилось то, что получилось.
«Вместо того, чтобы запустить интервенции и как-то влиять на рынок раздули несуществующее перепроизводство, говорили о рекордном урожае, который мы до сих пор не видим. Плюс создали шум вокруг нехватки вагонов. В результате зерно невозможно было продать ни по какой цене. Да, рекордный урожай был собран, но за Уралом, в Сибири он был вполне себе заурядным. Следовательно, это были сознательные действия по отсеканию сибирского зерна от зернового рынка России», — считает Степанов.
Из-за Уральских гор проблемы новосибирцев не видны. Опереться бы на руководство, но те рапортуют о якобы успешной реализации уборочной, говорят производители. Между тем, если в прошлом году зерно продавали по 9—10 тысяч рублей за тонну, то в нынешнем цена будет от силы 4—5 тысяч. Цены нереальные, учитывая, что в магазинах они на месте не стоят. С молоком та же проблема: закупочная цена рухнула на четверть.
Из года в год сельхозпроизводители заключают соглашения о господдержке и сохранении посевных площадей. Только это мало что дает, а проблем порождает вагон, сетуют они.
В регионы сверху спускаются планы, которые фактически выкручивают фермерам руки, говорят они, и заставляют идти на перепроизводство. В нынешнем году новосибирская область должна собрать 2,2 млн тонн зерна, а также увеличить посевные площади на 15 гектар. Откуда эти 15 гектар взялись, никто не знает, как и о том, что ждет впереди.
«Никакого позитива тут нет, это просто выкручивание рук, — считает директор ЗАО «Ильинское» Александр Головчун. — Нас ставят в такие условия, при которых при мизерной поддержке мы должны произвести продукт, при этом за малейшие нарушения нас этой же поддержки лишают. Позорные условия, других слов у меня нет. Фермеры платят штрафы за то, что не выдержали условия по культурам и площадям. Когда мы спрашиваем, что нам делать с искусственно созданными излишками, в ответ получаем молчание».
Получается некая двойственность: весной аграриев призывают засевать площади, наполнять закрома родины, страна ждет хлеб, лозунги, призывы и так далее. А осенью, когда планы выполнены, их бросают в рыночную среду.
«В этой среде спекулянты, обвал цен… И они (фермеры) чувствуют себя униженными и оскорбленными. Аграрии состоялись как бизнесмены, управленцы и профессионалы, они умеют управлять издержками. Но постоянное давление планов советского образца все усилия сводит на нет. Соответственно, нужны какие-то индикаторы для разумного расходования бюджетных средств», — уверен главный редактор журнала «Председатель» Павел Березин.
О том, что сеять нужно под заказ, о необходимости квот, пусть и небольших, аграрии говорят давно. Это будет опорой, на которой можно строить дальнейшую деятельность, платить зарплату и обновлять технику, считают они. Но каждый год картина одна: начинают за здравие, кончают за упокой. Перекупщики, каждый сливает свой продукт как может и все повторяется вновь. Замкнутый круг, который не разорвать.
«В этом году мы дошли до ручки, — признается председатель ассоциации крестоянско-фермерских хозяйств Новосибирской области Алексей Сальников. — Поддержка должна быть погектарной, чтобы каждый мог маневрировать своим клином о определять, что будет выгодно в следующем году: пшено, рапс и так далее. У меня четыре тонны пшеницы, но я не могу ее продать, потому что условно цена на нее пять рублей, а выращена она по шесть. В этом году я отказался от господдержки, сушеное зерно лежит у меня под крышей. Я буду ждать, когда цены станут адекватными».
Ситуация вокруг производства молока не менее удручающая. Если раньше фермеры держали по 750 голов КРС, то сегодня это число едва ли доходит до 100. Трава, сухостои, брошенные участки — такая картина наблюдается в большинстве сел, описывает ситуацию директор ЗАО «Пламя» Геннадий Халиман:
«Молоко убыточное, да оно всегда было убыточным, но теперь хуже некуда. Это просто смешно. Если при советской власти на литр молока уходило три литра горючего, то сегодня уходит 10. Какая тут экономика, это катастрофа», — констатирует фермер.
По его словам, деревни пустуют, молодежь стремится в город или пьянствует, а о работодателях речи не идет, только о бирже труда. Получить кредит — тоже непросто. Если в прошлом году при заявке на 15 млн рублей фермеру через знакомых удалось выбить лишь пять, то в этом получить заемные средства не вышло — деньги закончились. Да и кредит — не выход, кому хочется лезть в долговую яму?
Одним обвалом цен на молоко проблемы в этом секторе не заканчиваются. Производители суррогата — вот где необходимы срочные меры. Они забивают полки дешевым продуктом, а фермеры не могут поставлять свое молоко или могут, но с большим трудом и затратами.
Цена на нормальное молоко в магазинах стартует от 50 рублей. Однако генеральный директор АО «Доронинское» Вадим Паньшин на полках увидел продукт за 22 рубля.
«С поля до прилавка себестоимость нашего молока составляет 45 рублей. Я стоял в магазине и наблюдал картину, как народ наклоняется к этой, простите меня, шняге, состав которой — непонятное сухое молоко и жир, но не пальмовое масло, а внутренний говяжий жир. Иначе говоря, аналог молочного жира (АМЖ), который раньше никогда не использовался в пищевой промышленности, а шел на технические цели. При этом экспертиза ничего не даст — наши лаборатории его попросту не определяют — по ДНК и спектру горения он идентичен молочному».
Повысить закупочную цену на молоко просто, считает Паньшин. Нужно просто убрать с полок весь суррогат, выявить который просто: если не по экспертизе, так по цене. Однако и здесь ситуация буксует.
А между тем такое молоко покупают и дают пить детям. Оно легко может попасть в школы и детсады, опасаются аграрии. И виной всему пресловутый 44-ФЗ, работающий по принципу «у кого дешевле, тот и выиграл».
«Вы вспомните про хозяйства, которые не могли попасть в программу «Школьное молоко», а все из-за 44-го закона. Получается, что поставляют суррогат, потом родители тратятся на лекарства и возмутиться в первую очередь нужно именно им. И как, спрашивается, в таких условиях жить до 80 лет?», — недоумевает директор ЗАО «Лепокуровское» Михаил Вересовой.
Уже сегодня аграрии, следуя здравому смыслу, вынуждены отказываться от господдержки, чтобы нормально просуществовать год. Перепроизводство везде, кроме Сибири, а значит, для сибирского зерна под любыми предлогами будут выстраиваться заградительные барьеры, считают сельхозпроизводители, вынужденные трансформировать свое производство под другие запросы.
Чтобы все было гладко, нужна устойчивая государственная программа, а также четкая и понятная стратегия развития сельского хозяйства и тактика вывода отрасли из сложившейся ситуации. Интервенции имеют место быть, но это ущербный механизм (по мнению некоторых), создающий огромные запасы зерна, которые давят на рынок и своим существованием сбивают цены. После посевной новосибирские аграрии намерены собрать общий крестьянский сход, чтобы вместе с властью обсудить ситуацию и найти конструктивные решения.
Пока же получается, что главное — засеять площадь, чтобы было. А если вышли излишки — мучайтесь с ними сами.
Владислав Лядов
