Нефть Brent
$75.17
+1.25%
0
Многие называют грядущий политсезон «трансфером власти», т.е. началом передачи полномочий от действующего президента Путина к своему преемнику. В 2021 году пройдут выборы в Госдуму, результаты которых во многом определят круг будущих ставленников Кремля. Однако начало этого долгого пути лежит уже в будущем году, когда системе власти в России придется протестировать на прочность все свои институты – от федерального кабинета министров и губернаторского корпуса до партии «Единая Россия». Каковы прогнозы политологов? Об этом «Блокноту» рассказал руководитель Центра развития региональной политики (ЦРРП) Илья Гращенков.
- Все говорят о грядущем «трансфере власти», об этом пишут телеграм-каналы, федеральные СМИ. Но что в реальности из себя представляет этот трансфер, и как он отразится на региональной политике уже в 2020 году?
- «Трансфером» называют тот период, по сути 2020-2024 год, когда российские элиты будут готовиться к передаче власти от нынешнего президента Путина к его преемнику. При этом есть вариант, что сам Путин никуда не денется и так и останется правителем страны, пусть и сменив вывеску на своем кабинете с «президента» на, скажем, «главу Госсовета». Тем не менее, официально мы зажаты в эти рамки, так как через четыре года нужно будет что-то решать с выборами главы государства, а сам Путин уже заявил, что на новый срок не собирается.
Поэтому этот зыбкий период, когда никому ничего неясно и называют этим модным словом, по сути, означающим «перенос» власти. И правящим элитам, а это десятки тысяч людей, которые и образуют т.н. Систему РФ (термин ввел Глеб Павловский), нужно понимать – как в итоге пройдет эта процедура, кого могут «потерять», к чему вообще готовиться? Номенклатура – это же банка с пауками, которую как ни перетряхивай, а все равно в ней сидят примерно одни и те же люди. Но кто-то может усилиться, а кого-то и придавит, поэтому уже сейчас элиты начинают просчитывать риски.
Для них сегодня важно знать - кто планируется в преемники, как Кремль видит контуры Системы в будущем. И просчитывая риски, они планируют какие-то собственные стратегии выживания, причем это делают абсолютно все, от условных Ротенбергов до губернаторов и городских депутатов.
Допуская, что сегодняшняя система координат завтра может измениться на 180 градусов, каждый старается разложить яйца в несколько корзин, например, начав собственный политический проект. И уже в 2020 число таких проектов будет множиться, как на федеральном, так и на региональном уровне. Кто-то будет вкладываться в растущую в рейтинге оппозицию, продвигать своих людей в законодательные собрания, создавать медиа ресурсы, конструировать альянсы, продвигать свою повестку. Все это можно назвать реполитизацией общества.
В ряде регионов обострился запрос на смену местных властей, подтверждает Илья Гращенков
- Людям станет интересна политика? Мы как-то уже привыкли, что протестные акции проходят только в крупных городах, а в остальных регионах все тихо. Хотя уровень недовольства властью, конечно, растет, но куда это недовольство девать – люди не знают. Неужели они ударятся в политику? Ведь телевизор пока справляется с важной задачей, гасит весь негатив примером Украины, например.
- Реполитизация – неизбежное явление, ведь все у нас работает по принципу маятника. На самом деле, как бы путинская система ни имитировала признаки то СССР, то Российской Империи, по сути, она является частью более широкого проекта неолиберализма, центральной для которого является фетишизация «аполитичного» рыночного пространства. В этом пространстве все социальные связи выстраиваются в соответствии с логикой рыночных отношений, в том числе и политические отношения. Их субъект - уже не гражданин, а некий его подвид, которому 100% присуща культура консьюмеризма.
В период путинского правления 2004 – 2020 года мы прошли период тотальной деполитизации. Во-первых, это исчезновение политического выбора, во-вторых, «технократизация» политики (делегирование принятия решений от выборных органов к «менеджерам») и, в-третьих, снижение политической вовлеченности граждан и рост негативного отношения ко всему «политическому». Итог – сегодня люди полностью отчуждены от политики, но они не довольны принимаемыми сверху решениями.
Выбирая сценарий транзита, сегодня власть предпочитает ультраконсервативный сценарий. В 2021 году конституционное большинство в Госдуме – у партии «Единая Россия», в 2024 году выборы преемника №1, которым де-факто является Дмитрий Медведев.
Угроза протестных настроений в ряде регионов сохраняется
При этом власть опирается на представление о деполитизированном обществе, которое давно делегировало свое право выбора «наверх», демонстрируя тотальную поддержку любым решениям Кремля.
Однако, как мы увидели в 2018 году, это не всегда работает. Тогда на выборах в трех регионах победили губернаторы от оппозиции, а еще в одном, в Приморье, врио губернатора пришлось отозвать свою кандидатуру и назначить перевыборы уже с другим врио. Да, в 2019 удалось «проскочить», но путем принятия очень непопулярных решений о тотальной зачистке поля от конкурентов и беспрецедентным давлением со стороны админресурса.
В итоге тактика «выжженной земли» породила несметное число скрытых проблем, которые начали вскрываться буквально сразу.
Так, Калмыкия стала «горячей точкой» реполитизации, после вроде бы убедительного избрания главой республики Бату Хасикова. Выборы в Мосгордуму привели к резкому росту политического протеста у тех групп москвичей, которые ранее были социально неактивными. Похожие процессы запущены в Санкт-Петербурге, Мурманской области.
Административное давление в Астраханской области привело к росту экологического протеста, аналогичная ситуация наблюдается в Коми. Т.е. власть продолжает действовать так, как она привыкла, но людей это больше не устраивает. Они задают вопросы – почему? Почему премьер у нас Медведев, если вся экономика провалена, а его еще и на новый президентский срок рассматривают. Почему мы должны поддерживать партию «Единая Россия», если она ответственна за пенсионную реформу, рост налогов?
Но пока этот протест во многом в «диванной фазе». Люди уже не боятся говорить в телефонном опросе соцслужб о том, что они не поддерживают ЕР, но пока не понимают, а что дальше? Да и политической альтернативы у них не густо – пару «левых» партий, да пару «правых», но без каких-то конкретных решений, а с демагогией. Поэтому телевизор еще тянет свою лямку, снижает градус этого недовольства, но в эпоху транзита, недовольство населения могут использовать в своих целях интересанты из числа элит. Яркий пример - победа оппозиционера Фургала и партии ЛДПР в Хабаровском крае , чистое использование эффекта политизации общества и любое ТВ тут бессильно.
Элиты готовятся к трансферу власти, но не все понимают, что это такое, говорит эксперт
- Так чего ждать? Новых побед оппозиции на уровне регионов или новых «Болотных» в Москве?
- Никто толком не знает, чего ждать. У нас все происходит весьма спонтанно, так как основным драйвером политизации, и я бы даже сказал протестной мобилизации, является сама власть. Яркий пример - «дело Голунова», где на пустом месте власть чуть сама не создала очень горячую ситуацию.
Затем жесткий разгон московских митингов, который в итоге привел к поражению «Единой России» на выборах в МГД. Власть купирует эти проблемы точечно, пока ее ресурса хватает, но как действовать системно? Все боятся сделать шаг. Мысленно мы между 1937 и 1991 годом, когда «силовики» хотят закручивать гайки дальше, а «бизнес» требует уже даже не Перестройки 2.0, а почти новых «Гайдаровских реформ», так как ситуация в экономике полностью стагнирует.
И вот здесь мы опять выбираем некий «третий путь», между точечных репрессий в духе «ежовщины», но не увлекаясь этими практиками, а с другой – балансируя на грани возможностей неолиберальной экономики в условиях тотального госмонополизма. Поэтому новые «Болотные» не так страшны для власти, поскольку городской протест выступает лишь фоном для более опасных региональных кампаний. А вот очередной проигрыш в регионах, конечно, может быть воспринят намного болезненней, особенно накануне 2021 года, когда власти придется мобилизовать весь свой ресурс для удержания в парламенте конституционного большинства.
- Уже вначале года может начаться очередной «губернаторопад», как вы считаете, в каких регионах существует риск победы оппозиции?
- Да, выборы пройдут в 16 регионах, может их число еще увеличится на 2-3 региона. Кроме того, 11 заксобраний, 22 гордумы. Там, где кампании совпадают, например, в региональный парламент и губернаторская – властям победить тяжелее, так ка каждый оппозиционный кандидат бьет по кандидату от власти и наоборот «поднимает» рейтинг оппозиции.
По этой логике проблемными могут быть кампании в Краснодарском крае, в Удмуртии, а также в Калужской, Костромской, Смоленской, Тамбовской, Ростовской и Ульяновской областях. Особенно тяжело будет в Архангельской области и если что – в Коми. Там серьезный экологический протест, а действующий губернатор так и не смог взять на себя весь негатив, т.е. любой ставленник Кремля автоматически получит высокий антирейтинг за проблему Шиеса. Там уже высок рейтинг оппозиции, в частности КПРФ и СР, которые вместе превышают рейтинг ЕР.
Непросто будет избраться врио главы Иркутской области, так как на этой территории давно запущена та самая политизация. Люди не хотят выбирать «специалиста», как это видят в Москве, они хотят человека, который политически ответственен за свои решения, а не просто «винтик» из вертикали власти. В этом плане Сергей Левченко избирателей устраивал, и его уход не прибавляет очков врио.
Сложным будет избрание главы ЕАО, так как там чересчур высоко влияние соседнего Хабаровского края, где бал правит ЛДПР. С проблемами может столкнуться и новый глава Севастополя Развожаев, противостоять которому будут люди Чалого. Да, Крым – это территория особой политизации, внутренне обособленной и оттого малопонятной для российского пространства в целом.
В ряде регионов выборы окажутся непростыми для власти
- Могут ли добавиться к выборам еще какие-то регионы и почему?
- Да, полагаю, что могут. Есть регионы, где высок запрос на обновление глав. Это и Белгородская область, где глава Евгений Савченко недавно переизбрался, но проблемы это не решило. Республика Коми, где губернатор Сергей Гапликов также имеет низкий рейтинг из-за экологических проблем соседнего Шиеса. Существует запрос на обновление власти в Ульяновской области, однако действующий глава Сергей Морозов, скорее всего, все же досидит до конца срока своих полномочий. В целом есть еще 3-4 региона, где авторитет действующих глав невысок, однако вряд ли они попадут под ротацию в 2020 году.
- Будут ли все эти выборы проходить на фоне протестов?
- Мы не знаем, как политизация себя проявит. И власть, похоже, тоже не знает. Все выжидают, ждут каких-то перемен, решений. Однако чем меньше времени остается для транзита, тем больше нервничают элиты.
Мы уже видели статью-выступление Чемезова, слышали заявления Володина, программные установки Медведева, пресс-конференцию Путина. Постепенно контуры транзита вырисовываются, мы понимаем кто главные акторы, какие ситуативные альянсы возможны. И на них, в итоге, будут делать ставки, а затем – помогать этим ставкам сыграть.
Та же «Болотная», в свое время, была помощью одной из таких ставок эпохи «тандемократии». Вот мы видим, что потихоньку и регионы ввязываются в игру, губернаторы перестают чувствовать себя защищенными и начинают играть свою игру.
Тот же «список 31 декабря» и недовольство инициативой со стороны Путина, говорит о том, что даже в мелочах и даже де-факто «назначенный» президентом (избравшийся при поддержке именно путинского рейтинга) глава субъекта, поведет себя так, как велит пословица «своя рубашка – ближе к телу», как и свой рейтинг. Т.е. политизируются и сами элиты, прежде всего региональные, которые находятся под прессом федеральных структур – вертикали власти, но вынуждены как-то выживать на территории.
Блокнот.ру
