Нефть Brent
$73.30
+3.08%
0
Год назад совершенно неожиданно министр здравоохрения Якутии возглавил министерство в Карелии. Это время явно пошло на пользу Михаилу Охлопкову, помолодевшему и похудевшему на благодатной карельской земле.
Недавно издание "Столица на Onego" опубликовало большое интервью с нашим земляком. Он рассказал, что живет один с двумя детьми, о причинах отъезда из Якутии, и о том, почему мечтает остаться в Карелии навсегда. Кстати, комментарии под публикацией исключительно положительные.
Предлагаем статью вашему вниманию.
Министр здравоохранения Карелии Михаил Охлопков совсем не похож на министра.
Михаил Охлопков не похож на других высокопоставленных чиновников правительства. Он и держится особняком – не входит ни в какие кланы, не участвует в интригах и ни с кем не воюет. Работает от рассвета до заката, любит носить джинсы, лично руководит спецоперациями по спасению людей, на любой вопрос ВКонтакте быстро отвечает, а когда выходит в отпуск, не уезжает в теплые края, а ездит по районам республики – больницам и амбулаториям.
Как раз сейчас, в декабре, исполнился ровно год, как детский хирург Михаил Охлопков приехал в Карелию и был назначен руководителем регионального здравоохранения. До этого такую же должность он занимал в Якутии. С истории о том, как он попал в нашу республику, и начался наш разговор за чашкой кофе.
"Хочу остаться в Карелии навсегда"
- Михаил, как получилось, что Вас назначили в Карелию? Были какие-то "привязки к местности"?
- Я работал министром здравоохранения Якутии, и в один прекрасный день мне позвонили из Москвы, из федерального министерства, сказали, что мной интересуются и хотят позвать в другой регион. И впоследствии на меня вышел вице-премьер Игорь Юрьевич Корсаков и предложил переехать в Карелию и возглавить региональное министерство здравоохранения. Я согласился. Это было в начале октября 2018 года. Я приехал в Петрозаводск на собеседование, мы переговорили с Артуром Олеговичем Парфенчиковым, и все произошло достаточно быстро. В декабре я начал работать здесь.
- То есть без всяких знакомств?
- Я думаю, что они спросили, насколько хорошо я работаю. Никаких знакомств не было.
- И все-таки, почему Вы так быстро решили покинуть Якутию? Насколько я знаю, о Вас там очень хорошо отзываются и до сих пор многие вспоминают добрым словом.
- Там поменялась власть. И были определенные причины, по которым мне не хотелось работать в новой губернаторской команде. К тому же, нужно было развиваться как-то. Потому что, когда долго работаешь на одном месте, начинается стагнация. Я проработал министром здравоохранения в Якутии два с половиной года. И хотя за это время мы очень многое там сделали, я уже был готов и хотел уехать.
- Понравилось в Карелии?
- Больше всего мне нравится климат. В Якутии летом очень жарко, а я жару терпеть не могу. А в Карелии солнца немного, что зимой, что летом. Для меня это комфортно. И еще снег в Карелии фантастический. В Якутии снег плотный, колючий, холодный, а в Карелии - как вата. Бывает, едешь в район, остановишься где-нибудь, посмотришь вокруг – какая же все-таки красота!.. В Якутии зимой тоже хорошо. Но минус 50…
Природа в Карелии бесконечно красивая. Неудивительно, что, начав здесь жить и работать, где-то через месяц-полтора, я понял, что хочу остаться.
- То есть не относитесь к этой работе, как к временной?
- Нет. Я хочу остаться в Карелии навсегда. Я уже купил себе жилье в Петрозаводске. Скоро ко мне переедут родители и жена, которая не смогла сразу сорваться. Двое детей уже живут здесь со мной – старшая дочка и младший сын.
- Вы с ними тут целый год без мамы справлялись?
- Справляюсь до сих пор.
- И как?
- Тяжело. Я встаю в 5 часов утра, ложусь поздно. Сын пошел в первый класс, вы представляете, наверное, сколько это забот. Краски, пластилин, поделки… - все на мне. Я прихожу вечером с работы и начинаю стирать, гладить, готовить. Очень тяжело, поэтому я уже жду поскорее всех остальных родственников. Мы будем жить все вместе.
"Ходишь, как в скафандре"
- В Якутии вы были успешным и очень известным детским хирургом, главврачом. Как получилось, что поменяли белый халат на костюм чиновника?
- Я в чиновники никогда не стремился. И, кстати, терпеть не могу рубашки, галстуки, костюмы. Ходишь, как в скафандре. До сих пор у меня это ощущение осталось.
- В белом халате удобнее?
- Гораздо удобнее… Я в чиновники никогда не стремился, если честно, все как-то неожиданно получилось. Я всегда стараюсь нестандартно подходить к работе.
- Но, согласитесь, чиновников не любят. Все камни в ваш огород. И часто – вполне справедливо…
- Но кто-то же должен выполнять эту работу. Надо, значит надо. Я с детства привык работать – ни одного лета не было, чтобы я не работал. После смерти папы (я в третьем классе учился) мама воспитывала двоих детей одна, и летом мы всегда трудились. Сначала почту разносили, потом кирпичи делали, сено косили, коров доили на ферме. Деревенская жизнь - сложная. Но зато к работе привыкаешь, и самое главное – чувство ответственности формируется.
И когда чиновником работаешь, и шишки набиваешь, к такой работе тоже надо просто привыкнуть. Хотя и тяжело…
- Не жалеете, что перестали быть врачом? Сколько вы уже не оперируете?
- Последний раз я оперировал в 2016 году. Но квалификация очень быстро теряется.
- И возврата нет?
- Можно попытаться, но я бы не хотел. Для меня это пройденный Рубикон. Возвращаться нельзя. Можно, конечно, работать в поликлинике детским хирургом… Если потребуется, буду работать, почему нет? Я никакой работы не боюсь и не стесняюсь.
- И правда, вдруг и тут власть поменяется. Всякое же бывает…
- Да, и я вполне к этому готов. Я же собираюсь и дальше жить в Карелии.
"Иногда до 100 жалоб в день получали"
- Правда, что, приехав в Карелию и став министром, вы первым делом отправились по районам?
- Через месяц. У нас же 17 районов, и мне нужно было все посмотреть, понять и прочувствовать, какие проблемы в каждом районе. И я уже в январе поехал сначала в Лоухи, потом в Кемь, Беломорск и т.д. Постепенно я объехал всю республику. Но это важно, потому что, сидя в Петрозаводске и не зная проблем на местах, ты никогда не добьешься результата в работе. Ну, это просто кощунство какое-то будет.
- Какие были первые впечатления о карельском здравоохранении: ужас, ужас, ужас?
- Нет, такого ощущения не было. Потому что здесь очень хороший базовый уровень здравоохранения, традиции, сильная профессорская и преподавательская школа. Кроме этого, большое внимание уделяется медицинским работникам. В Карелии и глава республики, и председатель Заксобрания радеют за медицину. И когда любая возможность в плане дополнительного финансирования возникает, они всегда нам помогают. В других регионах такого нет.
Ну а беды, они одинаковые по всей России: недостаток кадров, слабая материально-техническая база, недофинансирование системы здравоохранения. Для всех актуальны проблемы с начислением заработной платы и лекарственным обеспечением.
- И какой пожар пришлось тушить в первую очередь?
- Для Карелии тогда проблема с лекарствами была особенно актуальной. В декабре 2018 года было очень много претензий жителей по лекарственному снабжению, иногда до 100 жалоб в день получали. При этом ведь и деньги имелись, но была плохо выстроена логистика доставки лекарственных препаратов. Когда я в декабре сюда приехал, ни одного аукциона на 2019 год еще не было проведено. И нам пришлось все делать в экстренном порядке. Помню, мы сидели с этими аукционами днями и ночами, составляли технические задания, планы-графики. Мы приняли много нестандартных решений, чтобы стабилизировать ситуацию и решить проблему.
Сейчас жалоб по лекарствам гораздо меньше – примерно одна в неделю. И мы работаем на перспективу. На 2020 год торги провели в сентябре и октябре, и поэтому в новый год входим уверенно. Если нас "Карелфарм" не подведет в плане логистики, то все риски будут минимизированы.
- Я думаю, многие заметили, что в уходящем году в Карелии активно использовалась санитарная авиация. Над республиканской больницей чуть ли не каждый день - вертолет. Это вынужденная мера или такой технологический прорыв?
- Когда я только приступил к работе и проанализировал ситуацию, понял, что существует очень большая проблема с маршрутизацией больных. Как доставить больного до больницы, где ему окажут эффективную, адекватную медицинскую помощь? Допустим, у человека инфаркт миокарда, а у нас очень большие расстояния, до Лоухи 700 км. Чтобы доставить этого больного до третьего уровня медицинской помощи (это высокотехнологичная помощь в республиканской больнице), - телепортацию еще никто не придумал. Но механизм есть – это развитие санитарной авиации.
- И это дало какой-то результат?
- Безусловно. До 2018 года в Карелии была динамика по увеличению смертности. Ситуация такая: естественный прирост все меньше и меньше, население убывает, и при этом еще и смертность повышается. Проблема в том, что в Карелии достаточно большая доля пожилого населения (должно быть около 25%, а у нас 30%), одновременно низкая доля детского населения (должно быть около 30% детей, а в Карелии – 25-27%). И на этом фоне нам надо уменьшать смертность! Как? Изменение маршрутизации, применение санитарной авиации позволили переломить ситуацию.
Поначалу у нас был легкий компактный вертолет санитарной авиации, который проявлял высокую чувствительность к метеоусловиям. Любой боковой ветер – и он не вылетал. И поэтому в 2019 году мы взяли на дежурство вертолет МИ-8. Он всепогодный, и вылетать стали чаще. Первые полгода санитарная авиация в Карелии развивалась за счет федеральных средств (79 млн рублей освоили до июля), затем перешли на республиканские средства и использовали услуги местных вертолетчиков.
Результат такой: по итогам 2018 года показатель смертности был 14,6 промилле, а сейчас стал 13,9-14 промилле, по оперативным данным. Это около 120-200 сохраненных жизней.
- Но санитарной авиацией всех до врача не доставишь, это очень дорого.
- Согласен. И поэтому существуют больницы второго уровня, межрайонные - госпитализировать должны туда. Не всех же везут вертолетом в республиканскую больницу.
- Когда в Костомукше мальчик упал с крыши 5-этажного дома, вы лично руководили операцией по его спасению. Но карельский вертолет за ребенком вылететь не смог. Как так получилось? Говорят, что это из-за проблем с финансированием.
- Нет, там были технические проблемы – вертолет оказался в ремонте в тот день. Нам пришлось задействовать борт МЧС – мы доставили ребенка в Петрозаводск силами спасателей. Хорошо отработали все – и специалисты больницы в Костомукше, и врачи детской республиканской больницы. Мальчик выжил, сейчас получает все необходимое лечение.
- Как вы сами считаете, что самое главное удалось сделать за год?
- Самое главное – это улучшение материально-технической базы учреждений здравоохранения. В 2019 году мы потратили на эти цели 111 млн рублей из республиканского бюджета. Это примерно в пять раз больше, чем во времена предыдущего правительства тратилось. И, чтобы вы понимали, нам же никто дополнительных денег не дает… Мы просто хорошо изучили нашу бюджетную роспись и нашли, где можно сэкономить, а потом консолидировали средства и отправили на улучшение материально-технической базы и закупку оборудования.
Параллельно работали по диагностическому оборудованию. Тут, конечно, очень многое сделал лично Артур Олегович Парфенчиков. Он дважды выходил с инициативой, чтобы нам дали по 100 млн рублей из резервного фонда правительства России, и оба раза нам выделяли эти деньги для республиканской больницы и больниц в районах.
В результате всего за год нам удалось повысить уровень обеспеченности учреждений медицинским оборудованием с 69 до 93 процентов. Параллельно шла и реализация федеральных проектов. В итоге консолидированный бюджет по ним на 2019 год составил 740 млн рублей. Эти средства мы также освоили до октября.
"Ни одной больницы не закрыли"
- Вы сказали, что удалось сэкономить деньги по отдельным статьям. Означает ли это, что расходы на медицину где-то урезались? Как вы сами относитесь к так называемой оптимизации здравоохранения?
- Оптимизация или любое сокращение медицинского присутствия – это плохо. И я всегда был против. Нельзя сокращать медицинские учреждения и медицинские объекты, они все равно должны быть, в той или иной степени. Но в каждой деревенской больнице мы же не можем поставить компьютерный томограф! И это нужно четко осознавать. В регионе должны быть определенного уровня больницы, которые оснащены полностью. А в первичном звене, в ФАПах, должен быть минимальный уровень для того, чтобы оказывать медицинскую помощь. Но она должна быть! Всегда! И за этот год мы ни одной больницы, ни одной врачебной амбулатории, ни одного ФАПа не закрыли. Наоборот, 17 ФАПов за 2019 построили, там, где их раньше не было. И до конца года еще 3 ФАПа дополнительно введем.
- Что не так с этими деревенскими ФАПами? Их постоянно критикуют… Говорят, поставили летние домики, которые для Севера не годятся.
- Не совсем так. Это модульные ФАПы из металлоконструкций. Там эргономика достаточно хорошая - отопление за счет электричества, автономное водоснабжение, теплосчетчики, регулировка температуры, окна современные. Но есть проблемы с утеплением - современные материалы через пять лет, возможно, дадут усадку. Мы не знаем, как они себя поведут. Пока же там все нормально. Холода уже были – они выдержали.
- Есть среди них такие, где работать некому?
- Да, в семи ФАПах нет специалистов.
- Так это же очень много…
- Вначале – помещения, а на помещения всегда найдутся работники. Мы их активно ищем… А если не будет ни помещения, ни медицинского работника, вот тогда – ужас. А так, половину проблемы мы уже решили.
"Медиков публично унижают"
- Объясните, куда же делись все врачи? Медицинский факультет в ПетрГУ работает, специалистов выпускает. Зарплаты, согласитесь, не самые маленькие у медиков. Профессия всегда была и остается самой престижной. Где же они?
- Мне кажется, что ситуация повернулась в обратную сторону в 90-х и начале нулевых годов, когда началось линчевание врачей. И результат мы видим. Молодые люди не хотят идти в здравоохранение, потому что видят – любая ошибка врача становится достоянием гласности и поводом для жалоб.
- Но это же правильно.
- Это правильно. Но очень много перегибов. Медиков публично унижают, в социальных сетях - особенно. Возникла очень неприятная тенденция уголовного преследования медиков за любой промах - слишком много уголовных дел возбуждается против врачей. И результат – молодые люди не хотят идти работать хирургами, акушерами-гинекологами, педиатрами. Они идут, в лучшем случае, в рентгенологи, УЗИсты и лаборанты, да и то, в платные клиники. Они идут туда, где работа интересная, но при этом ответственность – минимальная, никто не умирает. Это не хирургом работать…
- Сколько врачей не хватает в Карелии?
- 273 врача. Чтобы переломить ситуацию, мы увеличиваем госзаказ на обучение, приглашаем к нам врачей из других регионов – за год 58 человек приехало. Покупаем медикам квартиры, и если они работают в деревне, то с 2020 года им будут давать еще миллион рублей на строительство жилья плюсом к миллиону "подъемных". То есть всего два миллиона.
Когда я начинал работать, нам никто таких денег не давал. А сегодняшней молодежи дается все…
- Но молодежь все равно не едет на село…
- Значит, причина в чем-то другом… Для людей важна социальная инфраструктура села. Они туда приезжают, и, если в деревне нет нормального образования детям, нет досуга, интернета, отсутствует транспортная доступность, они все равно там не останутся. Отработают 5 лет и уедут.
- Итальянская забастовка медиков БСМП Петрозаводска показала, что и с начислением заработной платы в отрасли не все в порядке. В этой конфликтной ситуации вы за кого?
- Я ни за кого. Но считаю, что свои ошибки нужно признавать. И мы их признаем – да, проблемы с методикой и начислением заработной платы есть.
И в данном случае признание ошибки - это первый шаг на пути решения проблемы. Все время говорить, что у нас средняя зарплата у врачей 73 тысячи, а у среднего персонала – 34… Да, это достоверная цифра, исходя из существующей методики, но сейчас даже на федеральном уровне говорят, что начисление во многих регионах неправильное. И мы на уровне республики сейчас пересматриваем Положение об оплате труда, хотя и понимаем, что это повлечет за собой дополнительное финансирование из регионального и федерального фонда.
Мы, когда в Якутии поменяли методику начисления, у нас врачи начали получать в среднем 110 тысяч в месяц. Поэтому так много положительных отзывов о работе министерства… И в Карелии нужно над этим работать, чтобы ситуацию исправить.
- Речь ведь, так или иначе, все равно идет о недофинансировании медицинской отрасли. Сколько Карелия недополучает из федерального центра, по вашим оценкам?
- Некоторое время назад изменилась методика начисления субвенций, и теперь каждый год нам около 4 млрд рублей недодают. Это по максимальным оценкам. Железно, и мы это можем до копейки доказать, - 570 миллионов.
- Есть шанс добиться этих денег?
- Да, и мы активно этим занимаемся вместе с Артуром Олеговичем Парфенчиковым и Игорем Юрьевичем Корсаковым, работаем с Москвой, защищаем нашу позицию. Для меня это сейчас первоочередная задача. Удастся решить – и я для себя уже буду знать, что не зря в Карелию приехал и министром стал.
- Как вы считаете, медики в принципе имеют моральное право на забастовку?
- Медики не имеют права не реагировать, они не могут отказаться от оказания медицинской помощи, это главное. Потому что быть врачом - это призвание, образ жизни и огромная ответственность.
Но при этом моя позиция однозначная – у медиков должна быть достойная заработная плата со всеми стимулирующими выплатами. Нужно стремиться к тому, чтобы за работу на одной ставке врачам платили хорошую зарплату. Потому что, надо признать – медицинские работники очень устают. Некоторые работают вместо восьми по двенадцать и более часов. А человек – не машина, бесконечно не может работать. А когда медики будут получать достойную зарплату, они не будут так перерабатывать.
"В эпоху интернета и соцсетей глупо что-то утаивать"
- Вы очень открытый министр – активно работаете в соцсетях. О многих ЧП в республике мы узнаем именно с вашей страницы. Например, о массовом заражении студентов медколледжа. А ведь раньше такие случаи скрывались…
- Я думаю, что это бессмысленно – скрывать. Люди все равно узнают. В эпоху интернета и соцсетей глупо что-то утаивать. У нас открываются новые огромные возможности для коммуникаций, этим нужно пользоваться.
Я сам веду свою страницу Вконтакте. Если возникают какие-то острые проблемы, мы же не можем их игнорировать! Если мне пишет пациент и у него что-то срочное, я же не могу это так оставить! Как правило, днем мне помогают отвечать помощники, а вечером и ночью я всегда сам это делаю и проверяю, как они ответили, исполнили или не исполнили.
Кстати, люди ведь не только с проблемами обращаются. И благодарностей очень много пишут. И это, кстати, так вдохновляет!.. Меня особенно радует, когда каких-то конкретных врачей лично благодарят.
- Есть ведь еще "горячая линия" Минздрава. Там, наверное, тоже вал обращений?
- Я, как только начал работать министром, сразу распорядился создать телефон горячей линии Минздрава. Потому что так нам самим легче решать какие-то вопросы на местах, не дожидаясь, пока люди напишут губернатору или президенту. Это наша работа и наша ответственность. Когда обращений много, возможно, это мы плохо работаем. Но возможно и другое – просто нам стали больше доверять и больше рассказывать, понимая, что Минздрав может проблему решить. Например, сейчас больше всего жалоб идет на то, что люди не могут записаться к конкретному специалисту. И мы этим занимаемся.
А еще горячая линия позволяет узнать, что творится в районах, в первичном звене здравоохранения. Как только поступают какие-то жалобы, мы туда выезжаем, проверяем, налаживаем работу. Например, было много жалоб по больнице в Муезерском районе, по ее внешнему виду, мебели, оборудованию. Сейчас там уже идет ремонт, мебель новую закупили.
- Кстати, говорят, вы в хорошем смысле это слова помешаны на чистоте в больницах. Есть такой пунктик?
- Есть. Я все время обращаю внимание на чистоту. Какая бы ни была больница, маленькая, старая… чистоту в ней никто не отменял. Если люди приходят в грязное помещение, они чувствуют себя некомфортно. Медицинское учреждение должно быть чистым, опрятным. Не должно быть пыльных подоконников…
А еще мы во всех учреждениях здравоохранения создали единый корпоративный стиль. Одинаковые навигационные таблички для одинаковой маршрутизации больных внутри помещений. Таблички у нас с национальным колоритом, чтобы было узнаваемо, что это у нас, в Карелии. Кто-то критиковал за это, говорил, вам что, больше денег не что тратить… А я думаю, это важно. Это дисциплинирует и больных, и медицинских работников. Может и не самое большое достижение, но я считаю, что и это неплохо.
"Я не трачу время на всю эту ерунду"
- В правительстве Парфенчикова существуют разные кланы – "буряты", "приставы", "местные", "москвичи". А вы как будто особняком ото всех держитесь. Правда?
- Это не потому, что я замкнутый. Мне в команде Артура Парфенчикова очень комфортно. Просто у меня много работы, и я не трачу время на всю эту ерунду. Я не люблю интриги и никогда в них не участвую. Мне, если честно, некогда весь этот политес соблюдать. Помню, были недовольные, что я пропускаю какие-то заседания. А я ведь их честно предупреждал: езжу по районам, мне некогда. Как я буду работать, если не узнаю свой регион?!
- Но отдыхать-то все равно когда-то надо.
- Мы работаем допоздна, примерно в 22 часа кончается мой рабочий день. И я, конечно, отдыхаю. В свободное время музыку слушаю, спортом занимаюсь.
- Классику, наверное, слушаете?
- Почему вы так решили? Нет, я люблю современный бит и в последнее время подсел на рэп – слушаю Басту и Руфа.
- А спорт какой?
- У меня свой комплекс домашних упражнений с элементами йоги. Растяжка - это очень полезно. А бег и атлетика – слишком большая нагрузка на сердце. Сердце нужно беречь и не перетруждать его, оно имеет свой ограниченный ресурс.
- Все врачи – люди суеверные. Вы такой же?
- Это даже не суеверие, а, скорее, интуиция. Был у меня как-то случай. Когда я работал завотделением в больнице, к нам привезли ребенка с подозрением на кишечную непроходимость. Мы его обследовали, сделали все исследования, и вроде все хорошо. Но меня не покидало какое-то странное чувство, что за этим ребенком нужно дополнительно присматривать. И я не стал его отпускать домой, и оставил на ночь. Мы, когда дежурим, можем поспать часа два-три. И вот я сплю, и меня во сне какая-то женщина будит и говорит: иди посмотри ребенка. Я так удивился... Встал, вышел, посмотрел, вижу – мальчик с мамой спят, все спокойно. Но что-то не так… Я тогда приоткрыл одеяло, и увидел, что у него идет кровь из прямой кишки.
Через 40 минут я уже взял его на операцию. Мы его спасли. И таких случае было много. Так что постепенно и я начал верить своей интуиции. По-моему, это высшее проявление разума.
Беседовала Наталья Захарчук "Столица на Onego
